| |||
|
| Действующие лица |
|
Граф Алексей Константинович Толстой, автор романа «Князь Серебряный»
Князь Никита Серебряный, главный персонаж романа, собственно Елена, возлюбленная Серебряного Боярин Дружина Морозов, друг Серебряного и муж Елены; любит всех обличать в нечестивых деяниях Князь Афанасий Вяземский, опричник, влюбленный в Елену; романтичный злодей Федор Басманов, опричник «с девичьей улыбкой, с змеиной душой» Малюта Скуратов, опричник с топором Царь Иоанн Грозный – без комментариев Время действия: год 1861 от Рождества Христова |
| Пролог |
|
Кабинет графа Алексея Толстого. Алексей Константинович сидит за столом и пишет последнюю главу «Князя Серебряного».
Толстой: Еще одно, последнее сказанье… (пытается осознать смысл сказанного) Что это было? (с ужасом) Вроде, плагиат?! (постепенно успокаивается) А впрочем, Бог с ним. (сосредоточенно пишет) Древности преданья Столетия безмолвные хранят… И не проникнет сквозь чреду их взор, - Но кисть животворящая поэта Воссоздает из праха их узор! Да будет так! О, раступися, Лета! Из бездн твоих, из мрачной глубины Забытых слов и умерших волнений, Воскреснут вновь неведомые сны И рой печальный призрачных видений… О, близок он, сей долгожданный час, - К концу подходит долгий мой рассказ. Толстой дописывает роман, в изнеможении склоняется на рукопись и засыпает. |
| Действие первое, оно же последнее |
|
Сумерки сгущаются. В комнате начинает клубиться неизвестно откуда взявшийся туман. Из тумана постепенно появляется скорбная фигура князя Серебряного, в шлеме и в боевой кольчуге. Серебряный приближается к столу, за которым спит Толстой. Толстой пробуждается и с изумлением смотрит на туманную фигуру.
Толстой: Кто здесь? (различает несколько несовременное одеяние князя) Позвольте... Что за ерунда? Я сплю, должно быть? (приглядывается) Боже! Неужели?.. Нет-нет, не может быть! Не верю! Серебряный: Да! Се аз! (с укором) Глаза на тя бы не глядели! Толстой (обиженно): За что?! Серебряный: Не разумеешь нешто ты? Толстой: Нет, не могу постичь я, в чем причина Твоей обиды! Волею мечты Моей, ты вызван был из бездн пучины Небытия! И главный ты герой Романа... положительный при этом! Не я ль не спал полночною порой, Роман тот сочиняя? Пред всем светом Готов поклясться, коль не веришь мне, - Тебе добра желал я, князь Никита! (не без самодовольства) И образ твой мне удался вполне... Чего ж тебе еще? Серебряный: Иль не разбито Тобою мое сердце, лиходей? Лишил меня отрады ты единой - Моей Елены! В сомн коварных змей Меня ты ввергнул! Горькая судьбина Моя – вот плод усердия твово! Ночей не спал он! Экая поруха! Будь разум твой во власти злого духа - Не сотворил б он хуже ничего! Князь Серебряный говорит с нарастающим гневом, и последние слова произносит с таким яростным выражением, что графу Толстому становится не по себе. Персонаж-то, конечно, положительный, но мало ли что... К счастью, в этот момент из тумана появляется фигура Елены в черном монашеском покрывале. Серебряный, забыв о Толстом, напраавляется к ней. Серебряный: О жизнь моя, о свет моих очей, Елена! Елена: Евдокия пред тобою, Смиренная монахиня. Страстей И бед, мне уготованных судьбою, Не в силах боле бремя я влачить... Серебряный (горестно): О, как могла ты... Елена: Не меня винить Тебе в том надлежит. Вот он, убивец! (указывает на Толстого) Толстой: Кто, я? Позвольте... Я не убивал... Елена: «Не убивал»! О, гнусный нечестивец! Почто ты наше счастие попрал? Почто, злодей, не дал соединиться Ты любящим и трепетным сердцам? Мне уготовил жребий ты черницы, Никиту же отправил к праотцам! «Не убивал»! Жизнь изломал – не боле! Играючи ты погубил любовь! Перо ты окунаешь в море боли, По письменам твоим струится кровь! Толстой (обиженно): «Злодей, убивец, гнусный нечестивец»! О женщины! И кто постигнет вас! Как будто я какой-то кровопивец, Что из могил встает в полночный час! Уймись, неблагодарное созданье! Как смеешь своего творца бранить? Не властен хэппи-энд я учинить, Пойми же ты! (замечает еще одну смутную фигуру) Ну что за наказанье! Еще один пожаловал! Морозов: Здрав будь, Боярин Алексей сын Константинов! Толстой (холодно): Что Вам угодно? Морозов (с достоинством): Свой тернистый путь Прошел я до конца, и властелинов Земных мне гнев не страшен. Божий суд Рассудит нас... Толстой (страдальчески): За что сии мученья? Зачем ко мне являются виденья, И, словно сговорившись, бред несут?.. Морозов: Я, значит, говорю... Толстой: Нет-нет, довольно! Не в силах боле бредням я внимать! Чего хотите вы? Морозов: Легко сказать: «Вздор, бредни»! Али мыслишь, мне не больно Глядеть, как миром правит произвол, Как льется кровь невинная рекою, Как божий гнев на землю снизошел? Ужели не исполнена тоскою В тебе душа при виде этих бед? Ужели твое сердце не трепещет Во власти гнева праведного? – Нет! Не горечью твой взор свирепый блещет, Но жаждой крови! Сколько душ сгубил В романе ты своем? Иди ж к ответу! Не о себе теперь я говорил, - Пускай мой дух навеки канет в Лету, - О нет, я речь веду о жертвах тех, Что на погибель отданы тобою В угоду злобе лютой! Иль не грех Глумиться так над нашею судьбою? Толстой: Напрасно ты коришь меня, Дружина: Я вам симпатизирую вполне! Подумай, разве по моей вине Случилась эта горькая кручина? Пойми же, я – природный либерал, Противник деспотии и тиранства, И для того роман я написал, Чтоб заклеймить навеки окаянство Абсолютизма! Жаль, конечно, вас, Несчастных жертв жестокого тирана... Не раз ронял слезу я в горький час Работы над развязкою романа... Но что поделать! Без злодейств лихих Не обличить коварного владыку... Морозов: Услышь сперва укор в устах немых, Взгляни в глаза безжизненному лику, А уж потом про цель свою тверди! Толстой: Не мог ты ничего придумать гаже! Пригрел змею я на своей груди... Замучили меня вы, персонажи! Из тумана появляются Афанасий Вяземский и Федор Басманов. Оба они сильно избиты; у Басманова разбита губа, у Вяземского под глазом синяк. Басманов: Так это, друг, еще цветочки были, - Сейчас начнутся ягодки! Толстой: Увы!.. Басманов (мстительно): Все, Леха! Не сность те головы! Толстой (с ужасом): Ужели бога вы совсем забыли? Вяземский: Нам, кажется, не рады... (зловеще усмехается) Что, не ждали? Басманов (Морозову, издевательски): Здрав буди, главный царский скоморох! Морозов (кисло): Федоре, вроде, слова не давали... Басманов: А за Федору в глаз получишь, лох! |
| Дальше!!! |
| В начало раздела |
